Эзоп XX века
Владислав Александрович Старевич
(1882–1965)
(1882–1965)
Режиссер-реаниматор, оживляющий куклы
Над своим первым фильмом «Рейнеке-лис» В.А. Старевич работал более 10 лет
Над своим первым фильмом «Рейнеке-лис» В.А. Старевич работал более 10 лет
ВАЖНЫЕ СОБЫТИЯ
27 июля (8 августа) 1882 г. — родился в Москве
1886 г. — отправлен к родственникам в Ковно
1906 — женился на Анне Циммерман
1907 г. — рождение дочери Ирины
С 1910 г. работает у Александра Ханжонкова
1913 г. — рождение дочери Янины (Жанны), участвовавшей в его фильмах под псевдонимом Нина Стар
1918 г. — уехал из Москвы с последующей эмиграцией
С 1920 г. обосновался во Франции
1929–1939 гг. — работа над фильмом «Рейнеке-лис»
1947 г. — получил приз Венецианского кинофестиваля за фильм «Занзабель в Париже»
26 февраля 1965 г. — скончался в Париже
27 июля (8 августа) 1882 г. — родился в Москве
1886 г. — отправлен к родственникам в Ковно
1906 — женился на Анне Циммерман
1907 г. — рождение дочери Ирины
С 1910 г. работает у Александра Ханжонкова
1913 г. — рождение дочери Янины (Жанны), участвовавшей в его фильмах под псевдонимом Нина Стар
1918 г. — уехал из Москвы с последующей эмиграцией
С 1920 г. обосновался во Франции
1929–1939 гг. — работа над фильмом «Рейнеке-лис»
1947 г. — получил приз Венецианского кинофестиваля за фильм «Занзабель в Париже»
26 февраля 1965 г. — скончался в Париже
В.А. Старевич в своей мастерской. 1920-е гг.
Самородком называют человека, чье природное дарование расцветает даже без специального образования. Таким самородком несомненно был Владислав Старевич, обладавший от природы многими талантами: художника, фотографа, оператора, аниматора, конструктора, модельера.
Родился он в Москве в 1882 году в семье обедневших польских дворян. Его отец участвовал в Польском восстании за независимость 1863 года и был политическим беженцем. Мальчик рано потерял мать и воспитывался в семье ее родных в Ковно. Здесь он вырос и начал свою трудовую жизнь мелким чиновником казначейства. При этом он был городской знаменитостью как фотограф-любитель, карикатурист, художник, делающий яркие киноафиши и диковинные карнавальные костюмы для ежегодных балов.
Существует несколько версий того, как и в каком году Старевич пришел в кинематограф и начал сотрудничать с ведущим киномагнатом и предпринимателем Александром Ханжонковым, предоставившим ему квартиру при кинофабрике в Москве на Житной улице и соорудившим мастерскую для его строго засекреченных экспериментов. Вскоре Старевич завоевал положение незаменимого специалиста комбинированных и трюковых съемок, кинооператора, не знающего предела техническому мастерству, и еще декоратора, актера и режиссера. Человек с лицом сатира, высоколобый, с очень умными и недобрыми глазами, он держался особняком, был подчеркнуто по-польски вежливым, закрытым. Попасть на его острый карандаш автора шаржей было совсем не безопасно.
Этот, как его называли на кинофабрике, «алхимик», постоянно был занят: снимал, что-то изобретал, шил костюмы, рисовал декорации. Среди шести десятков поставленных им в России игровых фильмов есть экранизации, комедии, мелодрамы, фарсы, как у всех. Его авторским фильмами были сказки и фантасмагории, которые он снимал как оператор, художник, режиссер по произведениям Пушкина, Островского и более всего Гоголя. Целая экранная гоголиада из шести фильмов, начатая «Страшной местью», удостоенной Золотой медали Всемирной выставки в Милане! Актеры, пораженные его фантазией и мастерством, не раз встречали Старевича на съемочной площадке аплодисментами. Он же, скорее всего, не слишком любил игровое кино, но при этом многое в него привнес: съемки с движения, съемки на черном бархате, с помощью стеклянного шара; многократное (до тридцатидвухкратного) экспонирование.
Родился он в Москве в 1882 году в семье обедневших польских дворян. Его отец участвовал в Польском восстании за независимость 1863 года и был политическим беженцем. Мальчик рано потерял мать и воспитывался в семье ее родных в Ковно. Здесь он вырос и начал свою трудовую жизнь мелким чиновником казначейства. При этом он был городской знаменитостью как фотограф-любитель, карикатурист, художник, делающий яркие киноафиши и диковинные карнавальные костюмы для ежегодных балов.
Существует несколько версий того, как и в каком году Старевич пришел в кинематограф и начал сотрудничать с ведущим киномагнатом и предпринимателем Александром Ханжонковым, предоставившим ему квартиру при кинофабрике в Москве на Житной улице и соорудившим мастерскую для его строго засекреченных экспериментов. Вскоре Старевич завоевал положение незаменимого специалиста комбинированных и трюковых съемок, кинооператора, не знающего предела техническому мастерству, и еще декоратора, актера и режиссера. Человек с лицом сатира, высоколобый, с очень умными и недобрыми глазами, он держался особняком, был подчеркнуто по-польски вежливым, закрытым. Попасть на его острый карандаш автора шаржей было совсем не безопасно.
Этот, как его называли на кинофабрике, «алхимик», постоянно был занят: снимал, что-то изобретал, шил костюмы, рисовал декорации. Среди шести десятков поставленных им в России игровых фильмов есть экранизации, комедии, мелодрамы, фарсы, как у всех. Его авторским фильмами были сказки и фантасмагории, которые он снимал как оператор, художник, режиссер по произведениям Пушкина, Островского и более всего Гоголя. Целая экранная гоголиада из шести фильмов, начатая «Страшной местью», удостоенной Золотой медали Всемирной выставки в Милане! Актеры, пораженные его фантазией и мастерством, не раз встречали Старевича на съемочной площадке аплодисментами. Он же, скорее всего, не слишком любил игровое кино, но при этом многое в него привнес: съемки с движения, съемки на черном бархате, с помощью стеклянного шара; многократное (до тридцатидвухкратного) экспонирование.
В.А. Старевич во время работы над фильмом «Стрекоза и муравей» (1914)
В 1912 году началась новая и главная страница творчества Владислава Старевича —основоположника мировой объемной мультипликации. В течение двух лет один за другим вышли семь фильмов со странными игрушечными существами — насекомыми, земноводными. Жуки, муравей, стрекоза, лягушки, сделанные его золотыми руками, вели себя совсем как люди: влюблялись, изменяли, ревновали, интриговали, воевали, кто-то танцевал в стиле модерн, кто-то снимал кино, кто-то летал на самолете. Так Старевич создал «греховник» современного человека и пародийный каталог раннего игрового кино. «Прекрасная Люканида» — пародия на историческую мелодраму, «Четыре черта» — на драму декадентскую, «Месть кинематографического оператора» — на фарс, «Авиационная неделя насекомых» — на сенсационную хронику. В фильме «Петух и Пегас» (единственный опыт в мультипликации рисованной) со злой иронией показана конкурентная война кинофирм братьев Пате и Ханжонкова. Позже, в 1915 году, в фантастической антивоенной драме-аллегории «Лилия Бельгии» («Страдание и возрождение Бельгии», «Аллегория современности») Старевич всех еще раз поразил, введя в условный мир объемной мультипликации живого человека: старика, рассказывающего сказку, и девочку, ее слушающую (эту роль сыграла Ирина, старшая дочь Старевича).
«Например, у него были несколько напряженные отношения с актерами, <…> он попросил великую актрису русского театра лечь и не двигаться, это было невыносимо, так что она бушевала, топала ногами, это было невозможно! Это мешало ему работать! Но однажды она увидела результат на экране со спецэффектами, которые он сделал, она увидела, что плавает в воде или поднимается в облака, и нашла, что это экстраординарно. Так что… это был …удивительный человек!»
Леона Беатрис Мартин-Старевич. Из интервью «Радио Свобода». 17 ноября 2001 г.
Шла Первая мировая война. Старевич служил в Скобелевском комитете. Много снимал. Антигерманские фильмы он сделал сатирическими: «Как немец обезьяну выдумал», «Сказка про немецкого грозного вояку Гогель-Могель и про черта Балбеску», «Пасынок Марса». В этот же период он впервые смог заняться польской тематикой — «На Варшавском тракте», «Пан Твардовский», «Иола».
Февральская революция 1917 года вернула Старевичу гражданское достоинство: в тридцать пять лет он получил польский паспорт. Октябрьский переворот, диктатуру большевиков Старевич не принял и уехал сначала в Крым, где снова работал у Ханжонкова, а в 1919 году — в Италию по приглашению фирмы «Икарус-фильм». Однако в благодатной этой стране надолго не задержался и в 1921 году перебрался в Париж.
Февральская революция 1917 года вернула Старевичу гражданское достоинство: в тридцать пять лет он получил польский паспорт. Октябрьский переворот, диктатуру большевиков Старевич не принял и уехал сначала в Крым, где снова работал у Ханжонкова, а в 1919 году — в Италию по приглашению фирмы «Икарус-фильм». Однако в благодатной этой стране надолго не задержался и в 1921 году перебрался в Париж.
По приезде во Францию Старевич сменил имя, по-польски стал зваться Ладиславом и остался гражданином с польским паспортом навсегда. Вместе с семьей он поселился в скромном домике в предместье Парижа Фонтане-су-Буа, который стал его киностудией. Жена и две дочери — вся его фирма и съемочная группа. Старшая дочь Ирина помогала как сценаристка и ассистент. Младшая Янина заменила выросшую сестру как единственная актриса, допущенная в волшебный мир кукольных фильмов отца. Жена Анна шила костюмы. И Старевич, гений-одиночка, наконец был свободен от каких бы то ни было корпоративных отношений — деловых, творческих.
Любовью, взаимопониманием, духовной близостью, трудом-творчеством этого уникального семейного клана было создано около тридцати мультипликационных фильмов и еще два добрых десятка рекламных сюжетов. Сперва немые и черно-белые, затем звуковые и цветные, наконец один из первых в мире полнометражных мультипликационных фильмов и неизменно все — рукотворные. Неудивительно, что Старевич отказался переехать в Америку и стать «вторым Диснеем», понимая, что там его творчество превратится в конвейерное производство, пусть и по самым высоким стандартам. Он ведь был европеец по крови, духу, поляк, вскормленный русской культурой, талант которого по-новому расцвел во Франции.
Здесь он наконец смог сосредоточиться на самом любимом и самом главном —мультипликации. Он был свободен в выборе жанра, темы, зрительской аудитории, для которой снимал. Первый фильм, сделанный во Франции, «В лапах паука» — образец пародийного кино, где сюжет и стиль отсылают к французской классической мелодраме, к «Даме с камелиями» и еще к невероятно популярному тогда «Фантомасу». Это для взрослого зрителя. Но его любимый адресат — дети, для которых он сочинял на экране одну сказку за другой: по Перро, Андерсену, историям собственного сочинения. «Глаза дракона» и «Волшебные часы», «Маленький парад» и «Песнь соловья» (Золотая медаль Гуго Розенфельда, США). В фантастическое пространство этих фильмов Старевич допускал только одно живое существо — ребенка, младшую дочь Нину Стар, действительно свою звезду. Вместе с ней он устраивал показы в русском детском клубе «Золушка», благотворительные сеансы в поддержку русского молодежного движения, выставки кукол.
Любовью, взаимопониманием, духовной близостью, трудом-творчеством этого уникального семейного клана было создано около тридцати мультипликационных фильмов и еще два добрых десятка рекламных сюжетов. Сперва немые и черно-белые, затем звуковые и цветные, наконец один из первых в мире полнометражных мультипликационных фильмов и неизменно все — рукотворные. Неудивительно, что Старевич отказался переехать в Америку и стать «вторым Диснеем», понимая, что там его творчество превратится в конвейерное производство, пусть и по самым высоким стандартам. Он ведь был европеец по крови, духу, поляк, вскормленный русской культурой, талант которого по-новому расцвел во Франции.
Здесь он наконец смог сосредоточиться на самом любимом и самом главном —мультипликации. Он был свободен в выборе жанра, темы, зрительской аудитории, для которой снимал. Первый фильм, сделанный во Франции, «В лапах паука» — образец пародийного кино, где сюжет и стиль отсылают к французской классической мелодраме, к «Даме с камелиями» и еще к невероятно популярному тогда «Фантомасу». Это для взрослого зрителя. Но его любимый адресат — дети, для которых он сочинял на экране одну сказку за другой: по Перро, Андерсену, историям собственного сочинения. «Глаза дракона» и «Волшебные часы», «Маленький парад» и «Песнь соловья» (Золотая медаль Гуго Розенфельда, США). В фантастическое пространство этих фильмов Старевич допускал только одно живое существо — ребенка, младшую дочь Нину Стар, действительно свою звезду. Вместе с ней он устраивал показы в русском детском клубе «Золушка», благотворительные сеансы в поддержку русского молодежного движения, выставки кукол.
«...Пьеса готова и ее показывают на экране, <…> с удивлением видишь, как разрешилось вдруг колдовство, тяготевшее над уснувшими героями г. Старевича, и как они, внезапно пробудившись, зажили той таинственной чудной сказочной жизнью, которую мы в раннем детском возрасте так близко, так ярко знали и чувствовали у Перро, Андерсена, у Мамина-Сибиряка».
А.И. Куприн. Из публикации «Старевич в воспоминаниях». Журнал «Искусство кино».
№ 12, 1999 г.
Владислав Старевич верил в безграничные возможности кукол-актеров, и в их оживлении, одухотворении ему помогал опыт работы в игровом кино, в том числе с таким выдающимся исполнителем, как Иван Мозжухин. В ранних фильмах ползущие, летающие, квакающие персонажи Старевича существовали в человеческих историях, раскрывались в человеческих отношениях. В его поздних фильмах французского периода куклы обладали человеческим взглядом, характером, необыкновенно гибкой, богатой мимикой — просто на зависть актерам. Этого Старевич достигал, создавая для каждой куклы до пятисот масок с разными выражениями, гримасами, улыбками. Он повелевал своими рукотворными созданиями, и они ему беспрекословно подчинялись. Но какой же это был адский труд, если самая высокая производительность составляла всего две минуты в час!
Более десяти лет (1929–1939) рождался первый полнометражный фильм Старевича «Рейнеке-лис». Это был поистине полинациональный европейский проект: литературная основа —французский средневековый эпос и сатирическая поэма Гете «Рейнеке-лис». По мере поступления средств Старевич превратил немой вариант фильма в звуковой, сделал немецкую, затем французскую версии. При этом постоянно совершенствовал мимику и пластику своих персонажей, изобразительное решение, оптические трюки.
Собрание гравюр Гранвиля «Сцены частной и общественной жизни животных» было настольной книгой режиссера во время работы. Лис и Львица, Лев и Пес, Кот и Ворон были представлены куклами разных размеров, некоторые в рост человека. А куклы-люди рядом, не более десяти сантиметров, были маленькими, невыразительными, где-то на общих планах. Крупных планов удостоились животные, живые, подвижные, в роскошных средневековых костюмах, «играющие» чуть-чуть стилизованно, под русскую психологическую драму.
Собрание гравюр Гранвиля «Сцены частной и общественной жизни животных» было настольной книгой режиссера во время работы. Лис и Львица, Лев и Пес, Кот и Ворон были представлены куклами разных размеров, некоторые в рост человека. А куклы-люди рядом, не более десяти сантиметров, были маленькими, невыразительными, где-то на общих планах. Крупных планов удостоились животные, живые, подвижные, в роскошных средневековых костюмах, «играющие» чуть-чуть стилизованно, под русскую психологическую драму.
«Когда папа приехал во Францию, он был человеком чисто славянской культуры. Но тут же начала образовываться амальгама. По- моему, в итоге он много дал французам».
Из воспоминаний И.В. Старевич, опубликованных в статье Н.И. Нусиновой «Волшебник из Фонтанэ» (2001 г.)
В этом шедевре Старевич предстал как законченный анималист и антропоморфист, сосредоточенный на изображении животных, наделенных человеческими свойствами, пороками, страстями. Видимо, с годами, с переменой мест он стал еще более критичен, скептичен по отношению к миру людей, тем более что окружающий мир неуклонно терял человечность. Разгоралась Вторая мировая война, заставившая прервать работу над грандиозным проектом «Сотворение мира»: в 1940 году, после пяти лет вдохновенного и напряженного труда, проект был остановлен и остался незавершенным.
В годы оккупации Франции нацистской Германией Старевич мог заниматься только рекламными сюжетами. Снова он вернулся к мультипликации уже в 1946 году. И вернулся с успехом: фильм «Занзабель в Париже» (1947) был награжден призом на кинофестивале в Венеции, и там же первого приз удостоился фильм «Цветок папоротника» (1949). В 1950-е годы ежегодно появлялся новый фильм Старевича. Последний датирован 1958 годом и называется «Северная карусель».
В годы оккупации Франции нацистской Германией Старевич мог заниматься только рекламными сюжетами. Снова он вернулся к мультипликации уже в 1946 году. И вернулся с успехом: фильм «Занзабель в Париже» (1947) был награжден призом на кинофестивале в Венеции, и там же первого приз удостоился фильм «Цветок папоротника» (1949). В 1950-е годы ежегодно появлялся новый фильм Старевича. Последний датирован 1958 годом и называется «Северная карусель».
Скончался Владислав Александрович в 1965 году на 83-м году жизни. В настоящее время большую работу по сохранению наследия режиссера, начатую его дочерями, продолжает вести его внучка Леона Беатрис Мартин-Старевич.
В Советской России из всей коллекции мультипликационных фильмов, снятых до эмиграции, идеологический контроль прошел один детский — «Сон куклы» (1912): «Фильм представляет большой интерес как с точки зрения фильмоведения, так и проката. Мешает присутствие непременных атрибутов “святочной обрядности” (елка). Но все же при некоторой переработке фильм имеет смысл выпустить в прокат». Из фильмов эмигрантского периода в 1920-е годы на советских экранах шли: «В лапах паука», «Пугало» и с особым успехом «Черно-белая любовь» — пародия на любимцев советского зрителя Чаплина, Пикфорд, Фэрбенкса. Да еще двадцать лет спустя, в 1943 году, в оккупированном русском старинном городе Гдов на экран проскочили «Мышь полевая и мышь городская», на сеанс, организованный для детей немецкими властями. Между прочим, фильм 1925 года.
Это все подтверждение тому, что для искусства Владислава Старевича не существует временных границ, также как — географических, социальных, идеологических. Одно слово — киноклассика, вечная, планетарная, общечеловеческая.
В Советской России из всей коллекции мультипликационных фильмов, снятых до эмиграции, идеологический контроль прошел один детский — «Сон куклы» (1912): «Фильм представляет большой интерес как с точки зрения фильмоведения, так и проката. Мешает присутствие непременных атрибутов “святочной обрядности” (елка). Но все же при некоторой переработке фильм имеет смысл выпустить в прокат». Из фильмов эмигрантского периода в 1920-е годы на советских экранах шли: «В лапах паука», «Пугало» и с особым успехом «Черно-белая любовь» — пародия на любимцев советского зрителя Чаплина, Пикфорд, Фэрбенкса. Да еще двадцать лет спустя, в 1943 году, в оккупированном русском старинном городе Гдов на экран проскочили «Мышь полевая и мышь городская», на сеанс, организованный для детей немецкими властями. Между прочим, фильм 1925 года.
Это все подтверждение тому, что для искусства Владислава Старевича не существует временных границ, также как — географических, социальных, идеологических. Одно слово — киноклассика, вечная, планетарная, общечеловеческая.
Ирина Гращенкова
Карнавал закончился
Не здесь ли, на улицах Парижа, великий мультипликатор черпал свое вдохновение?