Помните американского новобранца из фильма Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник»? Юный красавец строен, улыбчив и белокур, но — вот беда! — упрям, как буйвол. Надо же было додуматься: потребовать от командира, старого добродушного толстяка-сержанта, чтобы тот признал Моцарта великим композитором. Добряк-вояка, выросший в глубинке и слушавший, наверное, только банджо, о Моцарте ничего и не знает. На гауптвахту! Пусть упрямец одумается… Что за фанатизм у американского солдата? Кто он ему, этот Моцарт? И тут кто-то бросает сержанту: «Да ведь этот солдат из русских!»
В 1955 году голливудский кинокомпозитор (именно так! он всю жизнь писал музыку для кино) Дмитрий Тёмкин на торжественной церемонии в Лос-Анджелесе вышел получать «Оскар». Он уже на шестом десятке и к этому времени стал лысоват, полноват, к тому же так и не овладел в совершенстве языком великого Лонгфелло. Ведь его языком всегда была музыка! Ей-то он и пожелал воздать должное, сказав со сцены: «Не могу выразить, как я благодарен композиторам, повлиявшим на мое творчество, — Брамсу, Вагнеру, Штраусу, Бетховену!» Осведомленные источники пишут: фраза была встречена гомерическим хохотом собравшихся в зале киноакадемиков. Никому не пришло в голову: да ведь этот парень русский, что многое объясняет… Давайте уточним: голливудский музыкант — занятие столь же практическое, как и голливудский киносценарист: он и сочинитель, и импровизатор, и компилятор, то есть мастер на все руки, или, лучше сказать, «прикладной композитор». И для обид тут нет никакого повода. И все-таки в этом выступлении весь Тёмкин, вся его эмигрантская судьба — от прилежного аккомпаниатора до «оскароносца»…
Дмитрий Зиновьевич Тёмкин родился 10 (22) мая 1894 года в маленьком городке Кременчуге (Полтавская губерния, теперь — Украина) в еврейской семье. Его отец, Зиновий Ионович, был врачом, окончившим медицинский факультет Санкт-Петербургского университета и стажировавшимся в лаборатории основоположника иммунологии Пауля Эрлиха в Берлине, а дядя Владимир Ионович служил казенным раввином в Елизаветграде. Первоначальное музыкальное образование Дмитрий получил в самые ранние годы от матери Марии Давидовны (в девичестве Тартаковской) — пианистки («маленькой, белокурой и очень живой», как он опишет ее уже в свои зрелые годы). В 13 лет он стал студентом Петербургской консерватории. Обучался по классу фортепиано у известных педагогов — Ф.М. Блуменфельда и И.А. Венгеровой, подрабатывая тапером в «синематографах» — первых кинозалах императорской столицы. Юноша, оживлявший своим наигрышем фильмы Евгения Бауэра, был замечен: его пригласили аккомпанировать живому Максу Линдеру, посетившему Петербург со знаменитой пантомимой. Покровительствует ему и знаменитый преподаватель по классу композиции — «добродушный великан и большой любитель выпить» (так о нем вспомнит потом сам Тёмкин) Александр Константинович Глазунов. А еще судьба заносит Дмитрия в арт-подвал «Бродячая собака» на Михайловской площади. Эти подвальные музыкально - поэтические «сборища ночные» посещают Ахматова, Мейерхольд, Гумилев, Мандельштам, Кузмин, Хлебников —почти вся плеяда Серебряного века. А Глазунов «командирует» Тёмкина в дворянское родовое имение Барятинских под Суздалем: обучать игре на фортепиано кисейную барышню — юную княжну. …Это была, наверное, первая любовь Тёмкина. Но так и оставшаяся неразделенной: девушка была без памяти влюблена в юного князя Оболенского. И он придет, приедет к ней… «Оболенский прибыл ночным поездом, и когда его экипаж проезжал меж двух дворцов семьи Барятинских, по обе стороны стояли крестьяне, держа пылающие смоляные сосновые факелы. Это была сцена из времен Екатерины Великой…», — так ее вспоминал Тёмкин.